Разруха как лейтмотив – в реальности и на сцене

            6 апреля, в понедельник, в багдадском Государственном театре прошел спектакль по современной пьесе «Менисима» (немного исковерканное название арабской сладости «min assama» — من السماء – «с неба»). В главных ролях — Ахмед Моника, Али Наджимаддин, Ханед Назар. Режиссер – Мунадаль Дауд.

Главный вход в Государственный театр г.Багдад

Государственный театр г.Багдада находится  в районе Каррада, прямо напротив скульптуры «Лампа Аладдина». На входе в него, конечно же, есть проверочный пункт, так что о безопасности можно не переживать. Это довольно-таки большое здание, с  парадным входом,  мраморным полом, высокими потолками и массивными стеклянными люстрами. На первом этаже, как бы немного косой буквой П, расположен холл. На стенах висят фотографии – из спектаклей. По центру – небольшой застекленный буфет,  там можно попить чай, кофе со снеками. В передней части холла стоят афиша  и стенды, на которых размещены реклама спектаклей, новости театра. Кстати, в этот день там висел плакат спектакля одной независимой  театральной студии, которая покажет свою работу на государственной сцене. Значит, в Багдаде есть  и студии.

Немного из беседы.

— Наверное, сейчас в Ираке трудно быть актрисой.

— Почему?

— Наверняка, это значит выдерживать домогательства от мужчин, неуважение людей и быть чуть ли не в разряде  путан.

— Да, наверное. Это все сделал Саддам Хусейн. Он превратил искусство в публичный дом. Для того, чтобы иметь возможность быть актрисой, танцовщицей, певицей, нужно было получить спонсора в его лице или кого-то из его приближенных, стать  любовницей – так была выстроена вся эта система. Поэтому в искусстве остались только те, кто могут себя продавать, и люди стали воспринимать женщин в этой сфере как женщин легкого поведения, даже если сейчас уже все иначе.

 

Холл театра

Холл театра и его публика

Никакого дресс-кода, вечерних платьев не заметно. В холле курят, хотя продавец настоятельно просит курить только в кафетерии. И если в Ираке курят абсолютно во всех помещениях, от министерств до больниц, то здесь курят еще больше. Значительная часть публики – это деятели культуры:  можно узнать и журналистов, и тех же актеров и актрис, которые пришли, скорее всего, на спектакль товарищей. Парни с длинными волосами, в «художественных» кепочках, с сигаретой, девушки в потертых джинсах и  кедах, в коротких юбках, футболка, с татуировками на ногах, плечах и тоже с сигаретой – вот такая вот богема собирается здесь, в Государственном театре.  Можно заметить, что многие друг друга знают, переговариваются.  Создается такое ощущение «театра для театра», места сбора богемы, а не театра для  граждан, которые жаждут прикоснуться к искусству в потоке рабочих будней… На шумных улицах средь бела дня вы никогда не замечаете этих длинноволосых парней и дерзких девушек, поэтому, когда в одном месте их собирается много, это приковывает к себе внимание. И становится грустно, от того, что в столичном театре именно это и занимает тебя.

Спектакль. Коротко и сумбурно о почти понятой истории

Зрительный зал одноэтажный – в нем нет балконов. Также там нет лож. Сидения размещены довольно удобно – каждый ряд прилично поднимается над другим – всем видно. Перед спектаклем попросили выключить мобильные и пожелали приятного просмотра. Кулисы не были задвинуты, и в конце спектакля тоже кулисы не закрывали. Представление шло всего 50 минут.</p>

«Менисима» – это такая популярна иракская сладость. То есть, в спектакле это служило символом родины, дома. Начало было слегка затянуто: главный герой Маджид пытался молиться, умывался в красивом фонтанчике с краником, сперва перекрестился на звон колоколов, потом начал молится на исламский лад. Замысел был в том, чтоб показать, что он в этом деле плохо разбирается. Но молился он экзальтированно, с надрывом и довольно долго. Потом появилась девушка – молодая танцовщица Ханун, которая сбежала из Сирии во время войны, Маджид ее приютил. Она легкомысленная – он пытается быть религиозным. Ханун говорит, почему бы ему не ухать в Америку к сестре, а Маджид отвечает, что здесь его родина. Фоном иногда звучит автоматная дробь.  Она за то, чтобы бросить этот несправедливую землю, а он, страдая, и не понимая, за что все это, хочет остаться и даже идти на войну. Потом начинается интермедия, с  третьим персонажем: они в красивых нарядах танцуют в американском клубе, шутят на тему английского языка и американской жизни.</p>

Сцена из спектакля

Сцена из спектакля

Сцена из спектакля

Поклон

           Итоги

Очень много было непонятным – кто, куда, откуда. Драматическая линия совсем не выстроена, отношения между персонажами – тоже,  закончили там же, где и начали. Никакого действия в его истинном понимании не было. Зато был наигрыш и много бессмысленных передвижений по сцене. А еще был светящийся фонтан, который под конец тихонько выдвинули из правой кулисы  – зачем? Актеры много важных вопросов подняли в тексте: и притеснение в обществе «не таких», и война, которая разрушает жизни обычных людей, и это видение Запада как рая на земле, куда всем хотелось бы сбежать с Востока и т.д. Они это проговорили, но не сыграли.

Конечно, трудно судить об одном спектакле, хоть и Государственного театра, но в целом, каждый спектакль – лицо театра. Покойный главный режиссер Государственного театра им. Пушкина в Харькове А.С. Барсегян говорил так: «Вот приезжает в Харьков какая-нибудь делегация из другого города и вечером хочет прийти в мой театр. Они только этот спектакль и увидят, уедут  домой, и по нему будут судить обо всем театре, обо всех нас. Как же  я могу дать слабинку хоть в одном спектакле?»

Но стоит сказать,  хорошо то, что в Багдаде вообще что-то происходит в этой сфере, есть молодые, энергичные люди, которые увлечены искусством – когда-нибудь это росточки прорвутся и Ирак зацветет снова, совсем, как в прошлом веке, ведь орел на иракском гербе напоминает мифическую птицу Феникс, а это что-то да  значит.